Круглый стол «По страницам блокадного Ленинграда»

На доске показывается видео.

Ведущий 1: Трехмиллионное население…

Ведущий 2: 872 дня блокады…

Ведущий 1: 125 грамм невкусного хлеба…

Ведущий 2: Около 40 километр построенных баррикад…

Ведущий 1: Свыше 100 тысяч сброшенных авиабомб…

Ведущий 2: 24 победных залпа из орудий…

Ведущий 1: И 76 лет со дня снятия зловещей блокады…

Ведущий 2: Таковы канувшие в лету истории цифры блокадного Ленинграда. Добрый день,

уважаемые участники и гости круглого стола «По станицам блокадного Ленинграда». Сегодня мы

перенесемся в «революционную столицу» нашей Родины и попытаемся ощутить на себе все тяготы и

невзгоды жителей многострадального города.

Ведущий

1:

Российское

правительство

Федеральным

законом

«О

днях

воинской

славы

(победных днях) России» от 13 марта 1995 году объявило 27 января Днем Победы русского оружия. В

этот день в 1944 г. была снята блокада города Ленинграда (ныне Санкт-Петербурга), начавшаяся 8

сентября 1941 года.

Ведущий

2: Мы с вами работали над сбором информации о печальных историях жителей

города. Изучая материалы блокадных лет, четко понимаешь, что все рассказанное о ней не может

вместить даже ничтожной доли того, что испытали пережившие ее люди. Читая воспоминания

очевидцев, проникаясь их горем, осознаешь, что все рассказанное, лишь вершина огромного айсберга

человеческого страдания.

Ведущий 1: Ведь людская память всегда работает в щадящем режиме, фиксируя, к счастью,

лишь

небольшой

объем

негативной

информации

и

предохраняя

таким

образом

человеческое

сознание

от

чрезмерных

травм.

В

воспоминаниях

блокадников

иногда

встречаются

ужасные,

нечеловеческие подробности, в которые они сами с трудом верят теперь.

Ведущий 2: Мы пролистаем лишь несколько страниц в книге людских страданий, окунемся в

атмосферу постоянного страха, почувствуем, как щемит у блокадников в груди.

Ведущий 1: В нашей воображаемой книге пять глав. Первая глава называется «Мы увидели

траву и начали ее есть, как коровы…». Это тема голода. Невиданные трудности и страдания

пришлось пережить ленинградцам. Вспоминая то страшное время, блокадники говорили, что ко всем

бедам и лишениям можно было привыкнуть. Только к одному никак нельзя. Это – голод. Люди

ложились в холодные постели и видели сны, в которых им снилась еда. Это были мучительные сны,

не приносившие отдыха. Кто-то из детей рассказывал своим друзьям заветную мечту – найти бочку с

супом, пока взрослые стояли часами в очереди, чтобы получить крохотный кусок хлеба.

1

Ведущий 2: Исполнены болью воспоминания жителей Ленинграда о голодном времени.

Фашисты разбомбили крупные продовольственные Бадаевские склады, и трехмилионное население

было обречено на голодное вымирание. В течение осени 1941 года нормы продовольствия снижались

5 раз, пока в ноябре не достигли минимальных показателей: 250 грамм хлеба для рабочих и 125

грамм для неработающих, стариков, инвалидов, детей. Современники блокады каждый день вступали

в смертельную схватку с голодом. Давайте услышим их голоса.

Тема 1 «Голод». Воспоминания Алешина Евгения Васильевича

«Наступила самая тяжелая для ленинградцев зима 1941-1942 годов, когда морозы достигали

40 градусов, а не было ни дров, ни угля. Съедено было все: и кожаные ремни, и подметки, в городе не

осталось ни одной кошки или собаки, не говоря уже о голубях и воронах. Не было электричества; за

водой голодные, истощенные люди ходили на Неву, падая и умирая по дороге… Все питание для

работающего на производстве человека составляли 250 граммов хлеба, выпеченного пополам с

древесными и другими примесями и оттого тяжелого и такого маленького. Все остальные, в том

числе и дети, получали 125 граммов такого хлеба».

Тема 1 «Голод». История Григорьева Владислава Григорьевича

«Однажды дядя Володя пришел к нам домой и принес пачку дрожжей... Бабушка удивилась,

зачем нам они, ведь муки нет, печь нечего. Он объяснил, что дрожжи можно употреблять в пищу –

прокручивать в мясорубке, подсушивать и затем варить как макароны. До сих пор вспоминаю, какое

это было удовольствие, есть не просто слегка мутную теплую водичку, а с дрожжами. Запах этой

похлебки

напоминал

грибной

суп!

Потом

оказалось,

что

дрожжи

очень

хорошо

способствуют

восстановлению сил».

Тема 1 «Голод». Рассказывает Айзин Маргарита Владимировна

«Работникам детских учреждений пришло специальное распоряжение: «Отвлекать детей от

разговоров

и

рассказов

о

пище».

Но,

как

ни

старались

это

делать,

не

получалось.

Шести-

и

семилетние детишки, как только просыпались, начинали перечислять, что им варила мама, и как

было вкусно. В итоге все шишки сыпались на нашего повара. Тогда она придумала свой рецепт и

назвала его «витаминчики». Повар жила у лесопарка и по дороге на работу рвала сосновые иголки,

кипятила их. Я же вечерами ходила в госпиталь, который располагался в здании Лесотехнической

академии, помогала раскладывать порционно для раненых бойцов сахарный песок и масло. За это

мне давали две столовых ложки песку, который мы добавляли в «витаминчики».

Тема 1 «Голод». Вспоминает Овчаре́

нко Зинаида Павловна

«... Узнали, что ... разбомбили продуктовые Бадаевские склады. Они горели несколько дней.

Горел в том числе и сахар. Голодной зимой 1941-1942 годов многие ленинградцы, у кого хватало

2

сил, приходили туда, собирали эту землю, вываривали ее и пили „сладкий чай“. И когда уже земля

была не сладкая, ее все равно копали и тут же ели».

Тема

1

«Голод».

Делятся

воспоминаниями

Болдырева

Александра

Васильевна

и

Дерезова Валентина Андреевна

«Однажды наша соседка по квартире предложила моей маме мясные котлеты, но мама ее

выпроводила и захлопнула дверь. Я была в неописуемом ужасе — как можно было отказаться от

котлет при таком голоде. Но мама мне объяснила, что … негде в такое голодное время достать фарш».

«Однажды на обед нам подали суп, а на второе котлету с гарниром. Вдруг сидящая рядом со

мной девочка Нина упала в обморок. Ее привели в чувство, и она снова потеряла сознание. Когда мы

ее спросили, что происходит, она ответила, что не может спокойно есть котлеты…».

Тема 1 «Голод». С ужасом рассказывает Потравнова Ирина Константиновна

«5 апреля 1942 года была Пасха, и мама пошла на базар — купить хотя бы дуранды, мякоти

семечек, остававшейся после отжима масла. Вернулась она с температурой и больше уже не встала. Я

пошла к проруби за водой. Несу ее по коридору, слышу, мама стонет. Она умирала, и это был

последний ее крик. Видно, она что-то хотела сказать. Так сестры одиннадцати и четырнадцати лет

остались вдвоем. Чтобы получить хоть какие-то карточки, им пришлось идти в центр города — иначе

бы никто не поверил, что они еще живы. Пешком — транспорт давно не ходил. И медленно —

потому что не было сил. Добирались три дня. И у них снова украли карточки — все, кроме одной. Ее

девочки отдали, чтобы хоть как-то похоронить маму.

В Ярославской области, куда эвакуировали детей, колхозники были готовы отдать им все что

угодно — так больно было смотреть на костлявых, изможденных ребят. Только вот дать особо было

нечего. "Мы увидели траву и начали ее есть, как коровы. Ели все что могли. Кстати, никто не заболел

ничем».

3

Ведущий 1: Перелистнем страницу, откроем вторую главу «У дистрофиков нет страха…Я

спокойно

перелезала

через

…

гору

трупов…».

Столкновение

с

голодом

и

холодом

порой

оканчивалось плачевно – люди умирали. Умирали тихо… Умирали дома и на улице, падали в

очередях за хлебом, так и не взяв в руки заветный кусочек, или навсегда оставались на лестнице, не

поднявшись пару этажей до собственной квартиры. Известия о смерти уже не волнуют и не пугают. К

ней привыкли. Она вступила в свои права.

Ведущий 2: Каждый день в Ленинграде зимой 1941-1942 годов умирало более трех тысяч

человек. И хотя к февралю продуктовый паек заметно увеличился, спасти многих голодающих было

уже

невозможно.

Всего

за

время

блокады

только

по

официальным

данным

от

голода

и

его

последствий умерло около 700 тысяч жителей. Смерть ходила по пятам за каждым и каждый смотрел

ей в лицо. Полистаем страницы нелегкой судьбы ленинградцев.

Тема 2 «Смерть». Воспоминания Лакша Нины Ивановны

«У дистрофиков

нет страха.

У Академии

художеств

на спуске

к Неве

сбрасывали

трупы.

Я спокойно

перелезала

через эту

гору

трупов…

Казалось бы, чем

слабее

человек, тем

ему

страшнее, ан нет, страх

исчез.

Что

было бы

со мною, если бы

это

в мирное

время, —

умерла бы

от ужаса. И сейчас ведь: нет света на лестнице — боюсь. Как только люди поели — страх появился».

Тема 2 «Смерть». Рассказывает Аншелес Ирина Иосифовна

«Было очень плохо, когда умерла мама. 1 января она не вышла на работу, и я вызвала врача.

Он выписал

ей больничный

лист

с диагнозом

дистрофия, и вскоре

ее не стало.

Одна

женщина

согласилась помочь мне похоронить маму — при условии, что я дам ей два килограмма хлеба. И за 40

д н е й

я накопила

эти

два

килограмма.

У мамы

было

несколько

золотых

ве ще й:

браслеты, медальон, часы — я отдала их в обмен на баночку крупы и белый хлеб. Так я осталась

одна.

Чуть

позже

мамина

приятельница, узнав

о моей

беде, предложила

мне

работать

в садике

уборщицей, и я согласилась. Я работала там до конца 1942 года и получала дополнительную тарелку

супа, она мне очень помогла».

Тема 2 «Смерть». С содроганием говорит Григорьева Зинаида Федоровна

«В ночь на 1 января 1942 года папа умер. Два дня мы спали с умершим отцом в одной постели.

В этот же день умерли и хозяева квартиры. Три трупа находились в комнате. Уходя на работу, мама

предупредила дворника, что в квартире осталось двое детей и нужно убрать тела умерших. ...Я

4

помню, что нам с братом было не страшно находиться в одной комнате с трупами, но мы очень

боялись крыс. Они обгрызали у покойников кисти рук, ноги и носы. Мы отказывались оставаться

одни в комнате. Мама, плача, объясняла нам, что она на казарменном положении, и ей надо идти на

работу».

Тема 2 «Смерть». История Васильева Валентина Леонидовича

«Уже

в

конце

октября

можно

было

изредка

встретить

на

улице

горожанина,

который

покачивался из-за слабости от недоедания так, будто он невзначай «перебрал». А уже через месяц

можно было, если не повезет, повстречаться с покойником, которого на салазках (как бурлаки)

тащили на кладбище близкие ему люди. В конце ноября уже ничего необычного не было в том, чтобы

увидеть

лежащего

на

улице

мертвеца.

Декабрь:

зима

входила

в

свои

права,

и

теперь

частота

возможных встреч с покойниками зависела от длины пройденного тобой пути и от того, шел ли ты по

проспекту или же передвигался по «занюханной» боковой улочке. Трупы выносили из жилых домов,

сбрасывали из окон нижних этажей, складывали в нежилых помещениях».

Тема 2 «Смерть». С болью в душе вспоминает Грязнова Валентина Васильевна

«Первым умер от голода мой родной брат Леня – ему было 3 года. Мама на саночках отвезла

его на кладбище, захоронила в снегу. Через неделю пошла на кладбище, но там валялись лишь его

останки – все мягкие места были вырезаны. Его съели. В январе 1942 года от голода умерла тетя

Шура, мамина родная сестра. Ей было 32 года. Через 2 дня умерла от голода ее дочь Нюра, ей было

12 лет, через день умер сын тети Шуры – Ваня, ему было 9 лет. Трупы лежали в комнате – не было

сил их вынести. Они не разлагались. В комнате были промерзшие насквозь стены, замерзшая вода в

кружках и ни крупинки хлеба. Только трупы и мы с мамой. Потом дворник вынес тела – мертвецов из

нашего дома складывали во дворе дома штабелями. Их была целая гора. ...Мама умерла от голода в

марте 1942 года. Ей было 29 лет. Совершенно больную дистрофией, меня отвезли в детский дом. Так

я осталась одна».

5

Ведущий 1: Мы переходим к третьей главе нашей книге судеб «Снаряд в 23-24 килограмма

я швыряла как картошку…». Между тем город продолжал жить. Работали многие заводы и

фабрики, функционировали магазины, ученые проводили исследования и писали научные труды,

действовали кинотеатры, художники писали картины, поэты – стихи, а диктор вещал по радио.

Ведущий 2: Лед на полу в цехах и прикосновение к холодному металлу, нетопленные классы

и замерзшие чернила, плачущие от голода детки и отсутствие продуктов в детсадах, постоянные

пожары вследствие налетов вражеской авиации и нехватка медикаментов – все это не мешало

рабочим, учителям, воспитателям, поварам, пожарным и врачам выполнять свой трудовой долг.

Утреннее солнце поднимало на работу не только взрослых, но и детей. Вот что говорят о трудовых

буднях жители Ленинграда.

Тема 3 «Трудовые будни». Трудное время вспоминает Жиронкина Кира Владимировна

«Снаряд весил 23-24 килограмма. А я маленькая, худенькая, бывало, чтобы снаряд поднять,

сначала укладывала его на живот, потом вставала на цыпочки, на фрезерный станок ставила, потом

заверну, проработаю, потом опять на живот и обратно. Норма за смену была 240 снарядов. Вся куртка

6

на животе у меня была рваная. Сначала, конечно, было очень тяжело, а потом я их швыряла как

картошку и делала тысячу снарядов за смену. Смена была 12 часов».

Тема 3 «Трудовые будни». Рассказывает Богданов Юрий Иванович

«Очень запомнился на всю жизнь … Дворец Кирова. Там был ожоговый госпиталь. Мы

ходили туда в 1942 и 1943 году, поили, кормили раненых, читали им письма, газеты. Был там летчик

Саша, ему перестала писать его девушка. Чтобы его поддержать, мы каждую неделю писали ему

письма – якобы от нее. И он всегда ждал это письмо – оно было для него как лекарство».

Тема 3 «Трудовые будни». Вот что осталось в памяти Калинина Георгия Михайловича

«… Одно из немногих исключений – моя учительница Екатерина Степановна Рыжова. В

тяжелейшее время она собрала нас, своих учеников, обойдя сама темные глухие подъезды домов, и,

единственная

из

преподавателей,

занималась

с

нами

в

пустой,

промерзшей

школе

(№

26,

Петроградский район). До конца, не побоюсь сказать — до последнего вздоха, исполняла она то, что

почитала своим долгом, в чем видела свое призвание (умерла в середине декабря 41 года)...»

7

Ведущий 1: Глава с названием «Они с мамой выдирали у меня игрушку…» повествует о

бытовой суете ленинградцев. При всей чудовищности той действительности повседневная жизнь не

останавливала свой круговорот. Несмотря на все ужасы, превозмогая упадок сил, люди бежали на

работу, где трудились 12-14 часов, а затем занимались домашними делами: готовили еду, топили

печи,

устраняли

последствия

бомбежек

в

собственных

домах,

заботились

о

детях,

следили

за

санитарным состоянием жилища и гигиеной.

Ведущий 2: Перебои в системе водо- и электроснабжения, канализации лишь усложняли

жизнь и без того лишенных людей. Особенно трудно дело обстояло с питьевой водой. Дойти до

реки, прорубить толстый лед и донести как можно больше воды до дома, при этом не расплескав ее, –

было очень сложной задачей для ослабленных людей. Впрочем, о повседневных нуждах расскажут

сами блокадники.

Тема 4 «Повседневность». История Зиновьевой Регины Романовны

Мама пыталась накормить дочь как могла. Однажды пригласила спекулянтку — обменять

отрезы ткани на пару кусков хлеба. Женщина, оглядевшись, спросила, нет ли в доме детских

игрушек. А Регине перед самой войной подарили плюшевую обезьянку, ее назвали Фока.

«Я схватила эту обезьянку и закричала: "Бери что хочешь, а эту я не отдам! Это моя любимая".

А ей она очень понравилась. Они с мамой выдирали у меня игрушку, а я реву… Взяв обезьянку,

женщина отрезала еще хлеба — больше, чем за ткань. Уже став взрослой, Регина Романовна спросит

у мамы: "Ну как ты могла у маленького ребенка отнять любимую игрушку?" Мама ответила:

"Возможно, эта игрушка спасла тебе жизнь».

Тема 4 «Повседневность». Случай из жизни рассказывает Крупнова-Шамова Ангелина

(к сожалению, без отчества)

«В квартире пусто, кроме нас никого, все ушли на фронт. И так день за днем. От мужа —

ничего. И вот наступила роковая ночь 7 апреля 1942 года. Час ночи, схватки. Пока одела троих детей,

белье собрала в чемодан, двоих сыновей привязала к санкам, чтобы не упали — отвезла их во двор к

помойке, а дочь и чемодан оставила в подворотне. И родила… в брюки…

Забыла, что у меня дети на улице. Шла медленно, держась за стену своего дома, тихо-тихо,

боялась задавить малютку. А в квартире — темно, а в коридоре — вода с потолка капает. А коридор

8

— 3 метра шириной и 12 в длину. Иду тихо-тихо. Пришла, скорее расстегнула штаны, хотела

положить малыша на оттоманку и от боли потеряла сознание…

Темно, холодно, и вдруг открывается дверь — входит мужчина. Оказалось, он шел через двор,

увидел двоих детей, привязанных к санкам, спросил: „Куда едете?“ А пятилетний мой Костя и

говорит: „Мы едем в родильный дом!“ „Эх, дети, наверное, вас мама на смерть привезла“, —

предположил мужчина. А Костя и говорит: „Нет“. Мужчина молча взялся за санки: „Куда везти?“ А

Костюха командует. Смотрит человек, а тут еще одни санки, еще ребенок.

Так и довез детей до дому, а дома зажег огарок в блюдечке, лак-фитиль — коптит ужасно.

Сломал стул, разжег печурку, поставил кастрюлю с водой — 12 литров, побежал в родильный… А я

встала, дотянулась до ножниц, а ножницы черные от копоти. Фитилек обрезала и разрезала такими

ножницами

пуповину

напополам…

Говорю:

„Ну,

Федька,

половина

тебе,

а

другая

—

мне…“

Пуповину ему я обвязала черной ниткой 40-го номера, а свою — нет.

Я же, хоть и четвертого родила, но ничегошеньки не знала. А тут Костя достал из-под кровати

книгу „Мать и дитя“… Встала, вода нагрелась. Перевязала Федору пуповину, отрезала лишний кусок,

смазала йодом, а в глаза нечем пускать. Едва дождалась утра».

Тема 4 «Повседневность». Вспоминает Айзин Маргарита Владимировна

«Ходили в туалет тогда в ведро, и у людей потом не было сил спуститься на улицу, чтобы

вынести его. Выливали прямо от дверей по лестнице, потом все это замерзало, и лестницы были

покрыты

замерзшими

нечистотами.

Запаха

особого

не

было,

стояли

страшные

морозы,

до -30

градусов и даже ниже. А потом весна. Из подтаявших сугробов торчат ноги мертвецов, город замерз

в нечистотах. Мы выходили на очистительные работы. Лом трудно поднимать, трудно скалывать лед.

Но мы чистили дворы и улицы, и весной город засиял чистотой».

Тема 4 «Повседневность». Говорит Алексеева А.В. (к сожалению, без инициалов)

«У

меня

к

тому

моменту

были

отморожены

руки

и

ноги. ...Когда

нянечка

начала

меня

раздевать и сняла мою шапку, она ужаснулась – вшей у меня было больше, чем волос. Был не только

голод, но и холод, поэтому шапку я не снимала где-то полгода. В те времена вода была в виде льда,

поэтому помыть голову я не могла. Меня побрили наголо. ...На детей было невозможно смотреть,

стоило им открыть рот, как сразу лилась кровь, выпадали зубы. Все эти дети были такими же

дистрофиками, как и я. У них были пролежни, кости кровоточили. Это было ужасно».

9

Ведущий 1: Тяжелые испытания, выпавшие на плечи ленинградцев, не смогли сломить

жителей. Да, жизнь каждого человека была монотонной, рутинной, серой, но люди не сдавались и

находили поводы для радости, тем самым эмоционально поддерживая друг друга. О нотках радости –

завершающая глава книги «Я очень хорошо помню в эфире голос поэтессы Ольги Берггольц…».

Ведущий 2:

Шумели ребята, играла музыка, читались стихи по радио, диктор сообщал

радостную новость с фронта, праздновался Новый год – все это хоть как-то приглушало горечь и

боль в сердце, давало силы жить, вставать после падения. О счастливых минутах, в которых все-таки

была толика отчаяния, вспоминают ленинградцы.

Тема 5 «Радости». Рассказывает Потравнова Ирина Константиновна

«Как-то на прогулке увидела нарисованные "классики", — рассказывает она. — Захотелось

прыгнуть. Встала, а мне не оторвать ноги-то! Стою, и все. И я смотрю на воспитательницу и не могу

понять, что со мной. И слезы текут. Она мне: "Не плачь, лапонька, потом попрыгаешь". Настолько мы

были слабы»

Тема 5 «Радости». Говорит Иванов Юрий Ильич

«Я вспоминаю, как шли мы с мамой по нашему двору уже весной. Было солнечно, тепло, на

душе было весело, мы пережили зиму, мы живы. И мне захотелось побегать. Я выпустил мамину

10

руку и попробовал побежать. Но смог сделать только несколько медленных шагов. Я очень этому

удивился. В моей детской голове, как сейчас помню, пронеслось: «Ведь я же помню, что до войны я

бегал! Почему я не могу сделать это сейчас?!»

Тема 5 «Радости». Вспоминает Алешин Евгений Васильевич

«Ольга

Берггольц

читала

свои

стихи

жителям

города

по

радио в

перерывах

между

бомбежками и артобстрелами простуженным голосом, вселяющим бодрость, ненависть к оккупантам

и веру в победу. ...Знаменитая Ленинградская симфония Дмитрия Шостаковича, транслируемая из

концертного зала Государственной филармонии, произвела «взрыв» в умах не только союзников, но и

врагов. Войска ПВО тщательно подготовились к этому концерту: ни одному вражескому самолету не

удалось в этот день прорваться к городу. Работал и один театр – Театр музыкальной комедии.

Спектакли проходили в Александринке, как любовно называли, да и сейчас называют ленинградцы

театр имени А. С. Пушкина. Помню, был на спектакле «Давным-давно» («Гусарская баллада»). В

холодном зале голодные актеры пели и танцевали, как в мирное время. Разве это не подвиг?»

Тема 5 «Радости». Со скупой улыбкой вспоминает Букуев Владимир Иванович

31 декабря 1941 года наша мать откуда-то принесла домой маленькую елку. Мы

установили ее в нашей комнате и нарядили самодельными елочными игрушками, сохранившимися у

нас

с

довоенных

лет.

На

ветвях

елки

укрепили

маленькие

свечи

в

специальных

елочных

подсвечниках, похожих на бельевые прищепки, — об электрических елочных гирляндах тогда еще не

имели представления. На елку мы также повесили несколько маленьких кусочков хлеба и сахара.

Ровно в полночь мать зажгла на елке свечи, и мы встретили Новый год, выпив горячего кипятка и

съев свои порции хлеба и сахара, висевшие на елке. Свет горячих свечей разогнал сумрак от слабо

горящей коптилки — привычного осветительного прибора блокадного времени.

11

Ведущий

1: Сегодня

мы

стали

свидетелями

необычных

историй

о

судьбах

обычных

людей.

Надеемся,

что

каждый

из

вас

понял,

насколько

важно

оставаться

человеком

в

нечеловеческих

условиях и как дорога жизнь каждого. Мы хотим, чтобы вы поняли, что человеческая природа очень

сложна и многогранна и никто не знает, как бы ты ответил на вызов жизни в экстремальных

ситуациях.

Ведущий 2: В истории нашей страны было немало переломных моментов, социальных катаклизмов,

восстаний, войн, революций. Но это не мешало подниматься с колен вновь и вновь вопреки всему и

доказывать

право

на

существование.

Блокадный

Ленинград

на

то

яркий

пример.

Как

говорил

известный философ Иван Александрович Ильин «Русская способность – незримо возрождаться в

зримом умирании…».

Ведущий 1: Да, страшным был итог блокады. Им, погибшим, но несдавшимся посвящены печальные

и торжественные слова, начертанные на мемориальной стене Пискаревского кладбища:

«Их имен

благородных мы здесь перечислить не можем, так их много под вечной охраной гранита. Но

знай, внимающий этим камням, никто не забыт и ничто не забыто».

Ведущий 2: Прошу всех встать и почтить помять погибших. Объявляется минута молчания.

12